Я и потустороннее

         Когда я стою на земле, ногами вниз, головой к небу, то понимаю: подо мной Земля. А все, что происходит на другой ее стороне – происходит в подземелье. Там темно и страшно. Потому что солнце – здесь. Там живут странные люди – они ходят вниз головой. Они молятся своему богу, и вздымают руки к небесам, но когда я смотрю на них сквозь толщу Земли – то понимаю, что они опускают их вниз, и совсем не там ищут друзей.

         А потом Земля поворачивается и привозит меня в темноту. Удивительно, я не нахожу здесь тех, других, странных жителей подземелья: люди все те же, что были со мной в солнечном свете. Наверное, чтобы встретить тех, кого я ищу, мне нужно подпрыгнуть и повисеть в воздухе до тех пор, пока Земля не прокрутится настолько, чтобы я могла видеть тех, кто ходит на руках.

          Однажды у меня получилось так сделать. Я зависла над землей на много часов подряд. Самым сложным был ветер: ведь воздух поворачивается вместе с землей со скоростью тысяча шестьсот километров в час. Это было как полет на самолете: я просто висела в одной точке, пока страны и города подо мной уплывали за горизонт. Сначала было интересно их разглядывать, но потом они совсем потеряли человеческие очертания, я заскучала и уснула.

         Наконец-то, впервые за долгое время, выспавшись, я глянула на часы, которые специально не переводила. Поскольку Земля делится на 24 часовых пояса, двенадцатый был бы как раз половиной. Я разогналась до скорости Земли и осела на зеленую лужайку Подземелья. Огляделась. Изумилась.

         Вокруг раскинулись горы. Разные, какие только бывают. Прямо подо мной начинались травянистые сочно-зеленые склоны с яркими желтыми и фиолетовыми цветами, чуть дальше спали бирюзово-синие озера среди коричневых скал, а за ними – насколько видел глаз – простирались голубые ледники, блестящие на солнце. Проснувшись, я еще не умывалась, и поэтому достала из рюкзака бутылку с водой, предусмотрительно купленную мной накануне путешествия в киоске у остановки, совсем незадолго до того, как я случайно села не в тот автобус, а потом, выйдя из него в одном совершенно незнакомом месте лесопарка решила проверить, что будет, если встать на одну половину детских качелей-весов и бросить тяжелый камень на другую. В том, что качели не сломаются,  я была уверена – они были железными – только вот на поиски камня я потратила много времени. А потом еще нужно было снова найти качели, донести, а иногда и докатить до них огромный валун, поднять его, удержать равновесие на узкой качели, да еще и, бросив, попасть в другую половину. С первого раза, иначе потом могло быть поздно, и у меня уже не было бы сил пробовать еще раз. Несмотря на всю кажущуюся глупость моего предприятия, и к величайшему моему удивлению и радости, оно увенчалось успехом: камень угодил именно туда, куда ему полагалось, а я взлетела: достаточно высоко, чтобы повиснуть на одном месте, и быть принятой наблюдателями, глядящими на меня с Земли, за самолет, летящий очень высоко, и поэтому такой маленький.

         Вода была прохладной и освежающей, слегка солоноватой и такой родной на вкус. Я почувствовала себя избалованной: вокруг разбегались в разные стороны прозрачные, каким чувствует себя человек, с которым не поздоровались, горные ручьи, наверняка бравшие свое начало где-то в ледниках и фильтрованные в толще земли и горных пород, и, а со мной была цивилизованная пластиковая бутылка, которую мне теперь придется носить с собой, потому что оставить ее посреди этого мира было бы высшей степенью вандализма. Даже хуже, ведь памятники, созданные человеческими руками однажды, могут быть созданы еще раз, а кто создал то, что видела я, я не знала, и поэтому не могла предположить, что будет, если я что-нибудь испорчу. Или брошу бутылку.

         Жизнь была прекрасной. Но я пришла сюда, чтобы искать людей, которые ходят вниз головой. Когда я ищу кого-нибудь, кто может быть где угодно, я обычно перестаю думать, и отдаю штурвал чувствам. Как радар, ловящий сигнал, я закрыла глаза, глубоко вздохнула и стала поворачиваться вокруг своей оси в поисках кого-нибудь живого и разумного.          Представив того, кого я ищу, северным магнитным полюсом, а себя – компасом, я выбрала направление и пошла сквозь траву и низкий кустарник, стараясь не сбиваться с курса, который лежал на Север. Мой Север.

         Несмотря на явное лето, здесь было прохладно, и моя кожа то и дело становилась гусиной, но я боролась с этим, как могла: например, начинала быстрее идти. К счастью, моя невидимая дорога пролегла вверх по склону, и я быстро согрелась. Мои легкие соглашались со мной: им очень нравился чистый и прозрачный воздух, пропитанный запахом горных цветов и талой воды. И глаза не верили своему счастью, ведь нечто подобное они видели раньше только на фотографиях, а теперь этот потусторонний феерический пейзаж был объемным.

         Мой мозг кричал от радости громче всех: ему одному доставались все репортажи, видеоматериалы и звуковое сопровождение, которые поставляли органы чувств.

         Заглянув под один из кустов, я сорвала темно-синюю ягодку голубики. Теперь и мой язык был счастлив. Приятное чувство гармонии с собой и миром – пусть и подземным – переполнило все мою сущность. Но я все еще шла куда-то, и я все еще искала разумное существо, гуляющее на руках, как все местные жители.  Три перистых облака сплелись в косичку в небе, а из множества кучевых получилась кучерявая шевелюра. Засмотревшись на смешную рожицу, я едва не споткнулась о край коричневого обломка скалы, торчавшего из земли и поросшего лишайниками. Оказалось, он был очень хрупким, и был будто бы собран из мелких кусочков камня, идеально подобранных по размеру. Я даже предположила, что так оно и было, пока не достала один из тонких ломтей. Мелкие камешки посыпались в образовавшуюся трещину, и когда я попробовала поставить ломоть на место, у меня ничего не получилось. Было видно, что он стоял не так, как раньше. Тогда я решила забрать его с собой – на память и на удачу. Надеюсь, ему будет уютно у меня в рюкзачке.

         На вершине одного из холмов, силуэтом на фоне ярко-синего неба, я наконец-то увидела фигуру. Издалека мне не было видно, человек ли это. А когда я подошла ближе, то улыбнулась. Это был не просто человек. Он был потусторонний и подземный, не такой, как я. Он ходил на руках. От радости я хотела побежать ему навстречу, но вовремя спохватилась: ведь он не знал, желаю ли я ему добра. Его реакция могла быть любой. Но все-таки я доверилась своим чувствам в очередной раз и решилась заговорить с ним, а потом заметила, что он медленно приближается в мою сторону. Присев, я спряталась за обломок, достала фотоаппарат и сфотографировала его, идущего вниз головой, с максимальным приближением, чтобы потом хвастаться друзьям – тем из них, кто не верил, что потусторонние люди ходят вниз головой. Он подходил все ближе, как будто мимо моего укрытия проходила тропинка. Возможно, она там действительно проходила, но я ее не заметила. Я сделала еще несколько снимков и притихла. Когда он был совсем близко, я смогла рассмотреть капли пота на его раскрасневшемся от напряжения лице и темно-синие выступающие прожилки на висках. Совсем не то, что я ожидала увидеть: мне казалось, местные жители должны делать это с легкостью.

         И вдруг раздался звук, который заставил мою руку повиноваться условному рефлексу и отправил ее в карман. Когда я нащупала мобильный телефон, то поняла всю необыкновенность и комичность ситуации. Я находилась в потустороннем мире, по ту сторону земного шара, мой телефон не мог здесь работать. А значит, звонил телефон человека, шедшего на руках. Я с интересом стала наблюдать за тем, что же он собирался делать. Он подождал, наверное, с минуту, но потом не выдержал и попытался расстегнуть карман шортов, стоя на одной руке. У него получилось, но голубой телефон выпал на землю, в траву. Чертыхаясь, он отыскал его глазами, снова сбалансировал вес, чтобы стоять только на одной руке и потянулся за телефоном другой. «Не устоит», - подумала я, и оказалась права. Он пошатнулся и встал обеими ногами на землю. А только потом ответил: «Ну кто там еще??? А, это ты, Трейси. Да-да, конечно, я буду сегодня. Хорошо. Нет, за час-полтора до открытия, думаю,  в четыре. Я хотел сделать небольшую перестановку в баре, напарник жалуется, что ему неудобно столько бегать вдоль полок, чтобы приготовить коктейль.  Представляешь, только что почти установил свой личный рекорд в расстоянии, пройденном на руках, а тут ты позвонила! Что ты, не оправдывайся, я должен был сам подумать о том, что телефон нужно выключить. Все равно, я неплохо потренировался. Увидимся!»

         Улыбка сошла с его лица, как только он положил трубку, и выглядел он очень разочарованным. Мне стало так жаль его, что я даже забыла о собственном разочаровании: ведь он оказался таким же, как я. Но пока я соображала, как лучше с ним заговорить, он развернулся и быстрым шагом пошел туда, откуда появился, в сторону рощи, за которым он, наверное, оставил машину.

         Я решила попробовать вернуться в потусторонний мир еще раз в следующие выходные – уж слишком мне там понравилось. А тогда я уж очень соскучилась по светящимся окнам, вывескам, фонарям, тротуарам, лужам и обилию людей.

         Зайдя на относительно крутой склон, я прыгнула и повисла в воздухе. Слишком низко, чтобы можно было путешествовать домой. Тогда я вспомнила о камне в рюкзачке. С ним пришлось расстаться, но здесь его место. А у меня в фотоаппарате осталась отснятая пленка. Все равно похвастаюсь друзьям!  

14.01.2003