СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ

 

         «Я уже была на этой планете несколько раз. Здесь всегда темно и холодно – абсолютный ноль. По крайней мере, так было, пока здесь не построили трансгалактическую станцию. Конечно, как и везде, здесь должна соблюдаться определенная температура и давление – именно для этого и предназначена огромная прозрачная полусфера над станцией.  Она очень тонкая, невидимая, и не отражает света – но все знают, что она есть, несмотря на то, что сквозь нее видны звезды и планеты. Освещение внутри сферы никогда не бывает слишком  ярким, потому что небо здесь очень красивое. Вообще-то, оно так же красиво, как и ночное небо над Землей,  ничем не лучше, однако маркетинг преследует вас даже в глубоком космосе. Разрекламированное небо выглядит гораздо привлекательнее, чем обычное, и многие люди прилетают сюда только чтобы посмотреть вверх и пообедать в местном ресторане. Что еще может привлечь туристов к этому камню, летающему в космосе?  Это всего лишь место дозаправки и пересадки, только немногочисленные работники живут здесь. Но по неведомой причине люди верят в то, что небо здесь великолепно, и счастливы оставить невероятные суммы поинтов в ресторане, между прочим, не самом лучшем.  Подозреваю, секрет в том, что посетители так заняты поисками чего-то впечатляющего в небе, что не замечают, что их бифштекс подгорел, или овощи недоварились. Да и как можно обращать внимание на излишек соли или консервантов в рыбе, будучи занятыми созерцанием чего-то, ради чего сюда приехали? Кто признается первым, что он проделал столь долгий путь, чтобы увидеть небо, которое даже не красиво? Все советуют своим друзьям это прекрасное место. Рекламные ролики всегда правы.

         Я тоже созерцала небо. Просто больше нечем было заняться, стоя возле входа в корабль. Облокотившись о холодный металлический поручень, я ждала отправления, жевала мятную резинку, вдыхала ионизированный воздух и смотрела, как люди поднимались по эскалатору. Несомненно, я могу употребить слово люди, хотя знаю, что не все со мной согласятся.  Все мы ими являемся. Некоторые из нас относятся к человеческой расе, что не так уж плохо, но некоторые имеют большие или меньшие способности в разных областях, в зависимости от того, когда нас сотворили, и сколько было времени на развитие. Все мы – люди, пусть мы и выглядим немного по-разному.

         Но то, что я увидела в этот раз, - удивило меня. Мягко говоря.

         Леди.

         Она стояла на эскалаторе. Ее рука лежала на поручне. Ее тело выглядело идеальным, как древняя статуя, хотя она была не очень худой (что достаточно распространено между древними статуями). Кейс цилиндрической формы висел на ее согнутой руке.

         На ней был лиловая замшевая куртка с натуральным мехом на воротнике и рукавах. На руках ее были черные перчатки из мягкой и блестящей кожи.

         Ее осанка была королевской. Она выглядела идеальной и элегантной. Я почувствовала шепот дорогих изящных духов, когда она была в нескольких футах от меня.

         У нее не было головы.

         Боже!

         Я видела множество разных людей; я люблю за ними наблюдать, как я уже говорила. Но все они выглядят очень… по-человечески! Да, мезины сказали бы – по-мезински, но все же… На двух ногах, с двумя руками, туловищем и… головой, определенно головой!

          Мне стало страшно.

         «Она тебя не обидит. Успокойся. Она даже не видит ничего. – Но она путешествует одна!»

         Я пыталась снова посмотреть на звезды, но – Боже! – как я могла?

         Единственный кусочек ее кожи, который я увидела – это был идеально гладкий круг, завернутый в лиловый мех ее воротника. Сколько сотен поинтов стоит один этот воротник? А остальная одежда?

         Постойте, где ее голова? Нет, не тот вопрос. Как она может быть живой?

         Вдруг мои глаза заискрились от ужаса, а руки до того сжали холодящий поручень, что костяшки пальцев побелели, а во рту появился металлический привкус.

         У нее не было глаз, не было губ, не было мозгов…

         Но, тем не менее, она повернулась в мою сторону, очень странно посмотрела и улыбнулась.

         У-лыб-ну-лась.

         Мои глаза видели прямо сквозь воздух над ее шеей: фонари, корабли, постройки… Но еще была эта зловещая улыбки с легким саркастическим смешком над кем-то наивным и недалеким – надо мной.

         Подъем по эскалатору от земли до корабля занимает около тридцати секунд. Я наблюдала за ней долгие часы.

         Саркастический смешок надо мной – я что, схожу с ума?

         Я следила за ней глазами с начала и до конца эскалатора, невзирая на все правила приличия – пока она не скрылась из виду.

         Я была шокирована.

         А что бы вы подумали, увидев безголовую леди? Что бы вы почувствовали? Это не то же самое, что «Всадник без головы.» У Майна Рида он был мертв и привязан к лошади, пусть сначала и казался похожим на призрак и таинственным. А у Вашингтона Ирвинга он вообще был сверхъестественным. Не живым, не поднимающимся по эскалатору без сопровождения, улыбаясь людям!

         Я снова посмотрела на небо, стараясь занять свои мысли безнравственными и захватывающими историями, приключившимися со мной в течение прошедшей недели отпуска,  откуда я и возвращалась. Моя прекрасная соседка по комнате, Бринэ… Наши бесконечные развлечения и вечеринки… Такие воспоминания, в подробностях, когда все чувства и эмоции возвращаются, всегда помогают отвлечь меня от реальности. Именно для этого и существуют приключения. У меня до сих пор есть ее адрес и номер телефона, но мы хорошо проводили время там и тогда, только ради этих воспоминаний, а не для того, чтобы поддерживать связь после. Но в этот раз даже воспоминания не помогали.

         Безголовая леди заставила меня задрожать. Я обнаружила это, глядя вниз, на свою руку с растопыренными пальцами.

         Глубокий вдох. Маленькие кусочки ионизированного кислорода, синтезированного зелеными галереями, заползали в мои легкие и кровь –

         А как она дышит?

         А дышит ли она?

         Может быть, она – это робот?

         Да, наверняка это так и есть…

         Но улыбка, она же улыбнулась мне! Конечно, я не могла этого видеть, но чувствовала – так отчетливо. Я могу отличить собственное воображение от внешних сигналов. У меня это очень хорошо получается. Она – живая.

         Эта загадка мне не по силам. Я сдаюсь. И возвращаюсь к разглядыванию людей. Как занимательно.

         Что можно сказать о человеке после тридцатисекундного рассматривания? Я замечаю их одежду и прическу, их жесты, осанку, разговаривают ли они с кем-то или молчат, что у них в руках, их энергетику…

         Но первое, на что я смотрю – это глаза. Не форма или цвет, потому что это чаще всего только линзы, но их выражение, блеск. Я ни разу в жизни не видела некрасивых глаз. В каждой их паре – тайна и глубина, просто некоторые более открыты, чем другие.  И если бы я увидела ваши – вы бы не смогли мне врать. Я бы сразу это поняла. Я вижу лицемерие и притворство сразу же.

         Вот, например, сероволосый парень. Ненавижу, когда волосы красят в серый цвет. Выглядит необычно, но необычно не в лучшем смысле.  Не вызывающе или агрессивно, а просто невероятно странно. Я видела древние бумажные фотографии в музее, и гид рассказывал, что когда-то у людей от природы были серые волосы – и даже складки на коже, которые назывались морщинами. Единственное место, где они существуют по сей день, – это театр, да и то только если кто-нибудь ставит классическую пьесу. Я счастлива, что я рождена в мое время, но у наших предков они появлялись после тридцати или сорока, а этому парню едва исполнилось двадцать! А его глаза говорят о том, что он совсем не уверен в себе.

 

 

*        *        *

 

         Странным было то, что пока я видела в основном представителей человеческой расы. Только одна пара кувинов, которые, конечно же, летят в каюте первого класса. И, несомненно, в командировку. Бизнес – это единственное, о чем они думают – таков стереотип, который, при всей моей неприязни к стереотипам, чаще всего себя подтверждает. Земля – теплая планета, но на ней нечего предложить таким туристам, как они. Хотя она все же остается моей любимой. Наверное, потому, что является моим домом.

         О, вот две женщины-гика. Очень вероятно, что они здесь впервые. Их планета Грин присоединилась к Галактическому Союзу только десять лет назад. Ироничное имя, потому что 60% их планеты покрыто живописными горами, песчаными и каменными пустынями,  но без капли воды. Столетия назад там все было совсем не так, но они почти уничтожили себя во время войны Ги, после которой пришлось искать способы сохранения пресной воды и предотвращения ее распространения в сторону пустынь. Большинство ученых были заняты именно этим, и только маленькая группа аутсайдеров, одержимых империалистическими идеями, пыталась исследовать космос и развивать космонавтику. Правительство не поддерживало и не финансировало эту группу. Именно поэтому, к тому времени, когда первая делегация послов с планеты Грин, населенной расой гика, прибыла в Ану, столицу Галактического Союза,  остальная технология планеты ушла далеко вперед, по сравнению с технологией на Земле.

         Ану – прекрасная зеленая планета, очень маленькая, но очаровательная. Пейзаж во многом напоминает земной. Флора и фауна включают намного большее разнообразие видов. Климат приятен круглый год по всей планете: существуют более или менее теплые участки, но без крайностей. Единственный недостаток  - акклиматизация занимает день или два, да и то из-за уровня содержания кислорода в атмосфере, который ниже, чем земные 23%, что, как известно, продлевало бы жизнь – если бы кто-нибудь жил там достаточно долго. Почти Рай. Но что еще удивительнее – там нет людей. Никаких высших существ, которые бы загрязняли воздух или разбрасывали мусор, не переработав его. Никого, кто рубил бы деревья или плавил руды металлов. Земляне не были первыми, кто открыл этот Таинственный остров в космосе. Это сделали кувины. Туристов туда не пускают, и я очень этому рада, несмотря на то, что мне хотелось бы там побывать, что может случиться только в двух случаях: либо меня пригласят на научную конференцию, либо изберут в Совет Галактического Союза, однако вероятность и того, и другого слишком мала. Я люблю анализировать и критиковать, но ненавижу навязывать свое мнение другим. Хотя, возможно, попасть туда можно еще и на пресс-конференцию, будучи журналистом. Не все еще потеряно!

         Глядя на двух женщин-гика, ничего не могу поделать с тем, как Природа удивляет и очаровывает меня: она все предвидит и всем управляет. Перед войной Ги, у гика не было никаких сложностей с водой, но их тела напоминают тело земной ящерицы. Скелет построен по-другому, почти как человеческий, но кожа сохраняет большинство влаги внутри…

         Мои мысли были прерваны чувством дискомфорта, и я точно знала, что его причиняет. Это звук очень высокой частоты, который предупреждает о том, что нужно пройти на борт и занять свое место. Теперь это уже не объявляется сквозь динамик, и причина достаточно проста: во Вселенной существует слишком много языков, чтобы сделать объявления понятными для всех.

         Незадолго до того, как я покинула Землю неделю назад, мне довелось услышать интересные новости: Новый язык наконец-то разработан. Несколько лет назад в Совет Галактического Союза поступило предложение сделать эсперанто главным трансгалактическим языком. Сначала оно имело много сторонников, особенно после прослушивания прекрасной речи, произнесенной британским ученым-филологом, которому принадлежала идея. Несколько оживленных дискуссий состоялись на Ану. Лично мне было бы совсем несложно выучить эсперанто, но Лазарь Заменгоф, польский врач, придумавший его, жил так давно, что не мог подумать также о мезинах и гика, для речевого аппарата и голосовых связок которых довольно сложно производить некоторые звуки, которые присутствуют в алфавите эсперанто. Совет об этом тоже не подумал сразу, главным образом потому, что он состоит большей частью из землян и кувинов, которые предпочитают вначале рассматривать собственные нужды. Когда же Совет осознал свою ошибку, то несколько экспертов-лингвистов получили задание, за которое им было обещано много поинтов. Неделю назад задание было выполнено.

         Имени для Нового языка пока не придумали. Грамматика и правила написания очень просты, но даже этого никто не будет требовать ближайшие лет  десять лет, которые считаются испытательным периодом для языка. Догадываюсь, что через несколько тысяч лет уже не будет возникать таких проблем с различиями в анатомии. Когда я проводила исследование для урока истории, то обнаружила, что когда на Земле еще были отдельные различимые расы, у них нередко были предрассудки друг против друга, и даже близкие отношения между разными расами считались чем-то неприличным. История всегда нелогична и непонятна. Конечно, если постараться, я могла бы частично это понять. Например, я не считаю гика очень привлекательными, потому что они чересчур напоминают мне ящериц. Но мне очень понравилась их поэзия – очень, кстати, необычная – и кое-что из философии. А даже если бы я встречалась с парнем-гика, кто стал бы меня осуждать? Даже представители амской[1] общины не стали бы. Это маленькая группа невероятно болезненно бледных людей, которые живут на некоторых закрытых северных территориях и не общаются с остальным миром. У них все еще сохранилась Старая Религия, поклонение Иисусу, а еще – древнейшие компьютеры Pentium III. Даже они бы не осудили меня, потому что у них нет такова права: я не часть их общины. Кстати, они – последние сохранившиеся представители того, что когда-то называлось «белой расой». Я не разделяю их убеждений, и, может быть, поэтому я так негативно о них отзываюсь, но когда я составляю о них мнение, я совершенно безразлично отношусь к их цвету кожи, пусть он и отличается от моего.

         И все-таки мне сейчас очень сложно понять эти конфликты, особенно учитывая, что разница между расами тогда (по сравнению с разницей сейчас, когда речь идет о разных планетах) была настолько незначительна, что некоторые ученые даже ставили под вопрос существование различных рас. Жаль, что земляне не воспринимают информацию в равной степени всеми шестью чувствами, как кувины, вместо того, чтобы на девяносто процентов доверять зрению. Единственное, что, по-моему, изменилось не к лучшему, это тот факт, что старые прекрасные культуры и традиции живы теперь только в книгах и музеях. Книги-то доступны откуда угодно и в любом виде, а вот музейные экспонаты разрушаются временем, и методы их сохранения были такими примитивными столь долго, что немногое сохранилось. Некоторые традиции еще существуют среди разных языковых групп, но они так отличаются от тех, что описаны в литературе и кино, что…

         - Извините за неудобство, системе не удалось опознать вас, - сказал автомат после того, как я приложила большой палец к экрану и выбрала язык. Наверное, через неделю пришлось бы использовать Новый язык, и смотреть в словарь.

         - Черт! – я забыла, что нанесла персиковый крем на руки, и не втерла его в кожу как следует. – Вот!

         - Назовите ваше имя, пожалуйста, - раньше никто не запрашивал голосовую идентификацию, пока какой-то сумасшедший не отрезал палец своей жены, чтобы пробраться на борт.

         - Клара Довайно.

         - Конечный пункт следования?

         - Земля.

         - Спасибо, вы можете пройти внутри. Следуйте за зелеными экранами с вашим именем на стенах, они проведут вас к вашему месту. Приятного полета.

         Я ступила на борт.

 

         Запах моря был прекрасен, однако я предпочла бы лес или дождь. Половину каждого дня прошлой недели я проводила на пляже. Звук моих шагов утонул в ковре. Я почувствовала себя уютно, почти как дома, хотя мне все еще предстояли несколько часов полета.

         Дверь в мою каюту открылась мягко и тихо, как только я дотронулась большим пальцем до еще одного экрана. А потом я больше не могла пошевелиться.

         Мое место было расположено в экономичном отделе, так что всегда была возможность того, что придется лететь с незнакомцем в комнате. Откуда мне было знать, что моей попутчицей станет Безголовая Леди в лиловой замшевой куртке?

         После нескольких секунд тишины и ощущения холодеющей крови в венах, я попыталась сделать шаг вперед. Дверь закрылась за мной.

         - Проходите, пожалуйста. Я пугаю вас? – она встала и шагнула мне навстречу. Я шагнула назад и ударилась спиной о закрытую дверь. – Меня зовут Джессика Картер, - ее протянутая рука ждала рукопожатия. Я повиновалась.

         - П-приятно познакомиться. Меня зовут Клара, - я сразу же одернула руку.

         - Пожалуйста, присаживайтесь. Мне нужно поговорить с вами.

         - Со мной?

         Мысль, пришедшая в голову, не хотела уходить. Я не могла сообразить, каким образом я понимаю ее. Если бы меня попросили описать ее голос, было бы бесполезно пытаться. У нее не было голоса, я ничего не слышала. Но я как будто чувствовала ее слова. Когда я засыпаю, я обычно слышу разные голоса: громкие, но нереальные. Теперь же было наоборот. Реальный, но не громкий, не голос.

         - Да. С вами. Я понимаю, вы озадачены, и это вполне предсказуемо. Я – первая в своем роде и я же являюсь автором идеи и теории. Я объясню вам ее основы, чтобы вам не было так страшно. Мой мозг находится здесь, - она дотронулась до своего черного кейса цилиндрической формы. – Он жив, но подключен к аппарату, который трансформирует сигналы, обычно посылаемые сквозь спинной мозг, в инфракрасные лучи, которые используются в пультах дистанционного управления, и есть в каждом доме. Аппарат, который я изобрела, также определяет, когда сигнал должен быть послан, и каковой должна быть его длина, в ранге от 0,77 до 340 микрометров. Некоторые из них посылаются в мое тело. Как, например, те из продолговатого мозга, которые контролируют дыхание и сердцебиение, из мозжечка, координирующие движения и баланс, и из кожных рецепторов к зрительному бугру. К сожалению, мои остальные чувства повреждены. Я могу видеть мир только сквозь видеокамеру, установленную в стенку моего кейса, и слышать тоже могу только сквозь микрофон. Я не чувствую запахов или вкусов. Уверена, вам интересно, как я питаюсь и дышу.

         Она приподняла кусочек кожи, окруженный воротником, и я обнаружила, что это была всего лишь крышка, замаскированная под гладкую кожу.

         - Это – моя самая уязвимая часть. Я могу есть только сушеную и измельченную пищу, вода же и искусственная слюна заливаются мне прямо в пищевод. Фильтрация воздуха, происходящая у обычных людей в носу, доверена маленькому фильтру, который установлен прямо на трахею. Он предупреждает меня о ядовитых запахах, не обращая внимания на остальные. Вам на заметку, - сострив, она хихикнула, но я не знала, следовало ли мне. – Остальные сигналы идут прямиком в ваш мозг, или мозг других людей, которые меня окружают, и стимулируют нейроны в выбранных все тем же прибором участках зрительного бугра. Именно поэтому вы сейчас меня слышите. А ваш мозг реагирует на эти сигналы, как на обычную речь. Ведь вы видели, как я вам улыбнулась?

         - Д-да. Видела, - я все еще чувствовала себя неуютно.

         - Хорошо. Инфракрасные лучи интересны тем, что совмещают в себе свойства как света, так и электромагнитных волн, именно так они проникают сквозь одежду и стенки моего кейса.

         Теперь, когда вы знаете, как все это работает и, я надеюсь, больше не боитесь, я попрошу вас об одолжении. Сейчас я лечу домой в Сан-Франциско с научной конференции на планете Ану. Мне не верили, что то, что я сделала, возможно, пока сами не увидели меня. Мою речь прочитали за меня, так как я не смогла бы говорить через микрофон, но я была живым свидетельством того, что это возможно…

         - Почему вы решились на это? – спросила я.

         - Меня всегда вдохновлял тот факт, что в человеческом теле есть электричество. «Я воспою электричество в теле» - это Уолт Уитмен, старый американский поэт...

         - Я знаю его! – вырвалось у меня. Не хотела перебивать, однако еще меньше хотела, чтоб обо мне думали, как о необразованном человеке. – Извините.

         - Ничего. Однако, это прекрасно! Далеко не все в наше время утруждают себя… Так вот, многие годы я изучала психологию, биологию и физику, чтобы разработать прибор, о котором я говорила. Мое исследование никто не поддерживал и не финансировал. Другая проблема заключалась в том, что я никак не могла найти кого-либо, кто согласился бы, чтобы их голову отделили от тела, даже среди моих немногих последователей и друзей, которые помогали мне с деньгами и проведением экспериментов. Однажды все решилось само собой. Когда мы испытывали прибор на крысе, он взорвался, и я получила ожоги лица третьей степени. Мои волосы были практически уничтожены. Я провела пять дней в больнице, а потом подписала бумагу, в которой просила мою команду сделать мне операцию и имплантировать мне другой прибор, убедившись заранее, что он не взорвется. Чудом все это случилось именно тогда, когда все уже было готово к операции на человеке, и меня выпустили из больницы. И посмотрите на меня теперь! Все сработало! Теперь я богата и знаменита, и у меня больше нет уродливой обожженной головы. Да, пожалуй, вы правы, я буду богата, но очень скоро, - должно быть, она заметила гримасу, которую я скорчила, забыв о том, что она видит меня сквозь камеру. Ведь богатые и знаменитые особы обычно не летают в экономичном отделе. Хотя она могла позволить себе куртку из натуральной замши и меха. – Теперь к самому главному. То, что я сделала, как и все новое, нравится не всем. И я понятия не имею, как об этом могли узнать, ведь я была уверена, что журналистов, как и зевак, если между ними есть разница, на Ану не впускают. Пожалуй, я ошиблась. Я была бы очень благодарна вам сейчас – мысленно, а когда у меня будут деньги – и материально, если бы вы побыли моим телохранителем в течение нескольких часов. Скорее даже мозгохранителем. Я могу печатать вслепую, и разговаривать тоже, так что именно этим я и займусь. Не могли бы вы спрятать мой кейс где-нибудь и проследить, чтобы никто к нему не подобрался?

         - Конечно, но кому бы он понадобился?

         - Я не знаю, правда. Просто хочу обезопасить себя. Я достаточно беззащитна, вы уже знаете.

         - Пожалуй. А вам самой никогда не бывает страшно?

         - Страх – это эмоция, которую можно побороть. Я позаботилась о том, чтобы сигналы из моей мозжечковой миндалины, ответственной за страх и агрессию, не доставлялись в тело, а оставались там, где возникли. Таким образом, я никогда не бываю жестокой. Меня нельзя вывести из себя, и это делает меня еще более беззащитной. Но я никогда и ничего не боюсь!

         - Так куда вы хотите, чтобы я положила вашу сумку с мозгами?

         - Куда угодно, лишь бы вы могли ее защитить. Хорошо?

         - Конечно.

         Я подняла мягкую крышку сиденья, и некоторое время, застыв, не опускала, погрузившись в мысли о том, как она воспринимает мир. Я никогда не обращала внимания на то, как ощущаю мягкую ткань. Я могла определить температуру, форму, вид ткани, мягкость и структуру. Маленькие нейроны бегут к моему зрительному бугру, и мозг обрабатывает сообщение… Как интересно! И действительно, как сказал Дэйв Берри, кожа делает больше, чем просто «не позволяет людям испытывать омерзение, глядя на ваши внутренности, и удерживает органы от падения на пол.» Для Джессики только этот орган чувств остался прежним, таким же, как у меня. Я положила ее кейс внутрь сиденья и закрыла крышку.

         Теперь она принадлежит мне.

         Всего лишь некоторое время назад я так боялась ее, а сейчас ее судьба в моих руках. Мне даже не нужно было ничего делать, одной этой мысли было достаточно для того, чтобы накормить моего маленького и гордого зверька под называнием эго.

         - Вы не возражаете, если я вздремну? Я очень устала.

         - Пожалуйста. Я пока могу поработать над чем-нибудь. Главное, чтобы сумка была у вас под сиденьем.

         Я подошла к бару и налила себе стакан молока. И вдруг, когда первые глотки уже отправились в мой желудок, меня разобрало смехом.

         - Что случилось? Что смешного?

         - Я только что вспомнила, что однажды слышала. Когда космические путешествия только начались, все жидкости должны были быть в тюбиках, чтобы не летать вокруг, образуя пузыри и шарики. Представляете себе картину? Бегающий по каюте космонавт в безуспешных попытках поймать шарик молока!

         Я «услышала» ее смех.

         - Но вы хотели идти спать, – от смеха ее тело тряслось, что выглядело достаточно устрашающе. – Хотя постойте, не могли бы вы помочь мне с молоком? Вытащите из моей сумки воронкообразное приспособление, откройте мою шею, вставьте его в пищевод и налейте молока. Это просто.

         Задание действительно не оказалось сложным, и, закончив его, я развернула одеяло и легла спать. Уснула сразу же, без каких-либо воспоминаний об этом.

 

*        *        *

Когда я проснулась, мне показалось, что я проспала долгие часы и не видела снов. Медленно открыв глаза, я уставилась в темноту. Часы на моей руке сообщили, что прошло всего лишь полтора часа. И кое-что еще, тоже на руке, оповестило меня, что не все было в порядке. Ощущение осиного укуса. Я дотянулась до выключателя и включила свет над сиденьем. Посмотрела на руку. Выглядело это тоже как укус, однако я знала, что это было. Инъекция. Вот почему я так крепко спала. Я глубоко вздохнула. В каюте был странный запах. Я приподнялась и посмотрела через стол на тело Джессики. Она сидела, опустив руки на клавиатуру. Экран был темным, а часть компьютера отсутствовала.

- Джессика, вы в порядке? – я занервничала. Моя мозжечковая миндалина работала прекрасно. Она никак не отреагировала. – Джессика?

Я дотронулась до ее руки, которая оказалась холодной:

- Только не это! – и что же теперь делать? Искусственное дыхание? Но как? Что же случилось? А-а…

Я вскочила на ноги и подняла сиденье. Мои легкие отказались дышать на несколько секунд. Сумки не было. Я что, забыла заблокировать дверь? А что если она всего лишь пыталась достать сумку, пока я спала, и оборонила ее случайно? Нет, у меня был укус на руке… Но зачем бы ей это понадобилось? Я должна была включить верхний свет, чтобы найти сумку. По пути к выключателю я споткнулась обо что-то, а потом вступила во что-то скользкое, но мой мозжечок работал достаточно хорошо, чтобы не дать мне упасть – наверное, после тройной порции адреналина. Я дотронулась до выключателя и вскрикнула.

Сероволосый парень, которого я видела на эскалаторе, лежал на полу и был мертв. Я была в этом уверена. И Джессика тоже была мертва. Ее мозг был развезен по всему полу и по его тяжелым ботинкам. Прибор был раздавлен. Даже в маленьком глазе камеры была трещина. Он хорошо постарался. Меня тошнило. Я дотронулась до его шеи. Пульса не было, и у меня не было желания его искать или пытаться вернуть. На полу лежал конверт. Я не была уверена, стоило ли это делать, но все же подняла его и вернулась на свое сиденье. Пришлось снять носки, потому что они были перепачканы мозгами. Я надорвала конверт. Конечно же, он не знал, как писать ручкой. Письмо было распечатано на принтере.

 

«Дорогой читатель, кто бы ты ни был, если ты держишь в руках это письмо, значит яд, который я выпил, уже подействовал. Это не завещание, я всего лишь хочу объяснить причину. Узнав о Джессике Картер, я был шокирован тем, насколько сумасшедшими могут быть талантливые люди. Она – гений в биологии и физике, однако еще она – умалишенная, и не имеет представления о жизни в обществе. У нее нет права жить в этом мире.

Я -  противник того, чтобы какие-либо волны или лучи проходили внутрь моего мозга только потому, что ей так хочется. Я не хочу, чтобы кто-либо без моего ведома и согласия управлял мной. Многие годы назад это называлось Черной Магией. В таком случае, назовите то, что я сделал, Святой Инквизицией. Ее изобретение было величайшим, однако оно принесло бы только вред. Я жертвую своей жизнью во имя человечества, потому что не хочу, чтобы меня привлекали к уголовной ответственности за мои убеждения. Я верю, что поступил правильно.

Единственные две копии теоретического  объяснения и формул ее изобретения находились  в ее лаборатории в Сан-Франциско и в ее личном компьютере. Мой друг должен был любой ценой избавиться от той, что в Сан-Франциско. Моим заданием была сама Джессика и ее компьютер. Надеюсь, у меня все получилось.

Маркус Моффитт»

Подпись была написана вручную.

Я сложила письмо и вложила обратно в конверт. Позвонила экипажу и сообщила о наличии двух трупов в моей комнате, один из которых – обезглавлен. Вытащила свой компьютер и стала проверять электронную почту, пока стюарды и стюардессы бегали, убирали, теряли сознание, кричали и наводили беспорядок. Я медленно, звездочка за звездочкой, набрала свой пароль. Нажала кнопку «вход». Два непрочитанных письма. Одно от Бринэ, моей  подружки у моря. Сюрприз! Я этого не ожидала.

А второе было от Джессики Картер. Я нажала на полужирный шрифт после нескольких секунд сомнений. В письме говорилось, что она не хочет, чтобы я открывала вложенный файл, если только с ней чего-нибудь не случится, по двум причинам. Во-первых, это была очень важная информация, из-за которой я могла оказаться в опасном положении. Во-вторых, я бы все равно ничего не поняла. Что-нибудь с ней случилось. Я открыла вложение. В появившемся окне был телефон и адрес человека по имени Кит, и запрос для длинного пароля. Сероволосый этого не учел. Я переслала файл по указанному адресу.

Бринэ написала, что собирается посетить Землю в скором времени; она принадлежала к расе кувин.

И снова хотела увидеть меня.

Я не заметила, как мы приземлились. Я только услышала щелчок и почувствовала холодный металл вокруг запястья. Человек в голубой форме говорил мне то, что я так часто слышала в фильмах: что я могу хранить молчание, потому что все, что я скажу, может быть неправильно пересказано и использовано против меня. Он не понимал, что у меня не было ни малейшего желания говорить.

Я не знаю, где сейчас находится мой багаж, но я знаю, где нахожусь я. В полицейском участке. И уже готова сдать эту бумагу.»

 

*        *        *

Рыжеволосый полицейский поднял голову над бумагой и посмотрел на всех остальных в комнате.

- Так что, вы думаете, она сумасшедшая? Я попросил ее написать свидетельское показание, а не роман.

- Это правда, что великий гений никогда не был возможен без легкого помешательства, как сказал Аристотель. Рассказ, может, и хороший, но он совсем не там, где должен быть. По крайней мере, хорошо видно, что же произошло. Вместе с письмом, подписанным Моффитом, который пытался покончить с собой и теперь, наверное, еще долго не выйдет из лечебницы, - он передал чашку мужчине, сидевшему рядом. – Налей мне еще кофе, Джо.

- Я согласен. Думаю, она чиста. Нам следует отпустить ее. Очень красивая девушка-кувин ждет ее в вестибюле.